Игорю Крутому исполнилось 55 лет
В свои 55 народный артист России и композитор Игорь Крутой рассказал о законах выживания в эпоху кризиса, поведал всю правду о плагиате в шоу-бизнесе и признался, что ни о чем не жалеет, пишет «Московский Комсомолец».
— Игорь Яковлевич, сегодня у вас замечательный юбилей — 55. Вы сами себе ставите две “пятерки” или какую-то другую оценку?
— Мне сложно оценивать самого себя. Если спросить себя, пошел бы я вновь по тому пути, по которому шел, и доволен ли я результатом, то ответил бы — да, доволен. У меня хорошая семья, моей младшей дочке всего 6 лет — это только начало жизни. У меня есть надежные и верные друзья. Я востребован в творчестве, нахожусь накануне двух больших проектов — с Дмитрием Хворостовским и Ларой Фабиан — и склонен сейчас больше не итоги подводить, а думать о том, как много еще предстоит сделать. Главный итог можно сформулировать, пожалуй, фразой “есть еще порох в пороховницах”.
— Ваше детище — конкурс “Новая волна” — будет ли отличаться в этом году чем-то особенным? Оно так же вместе с вами растет и мудреет?
— Сам факт, что он состоится во времена кризиса с таким количеством и наших, и зарубежных звезд, я уже расцениваю как движение вперед. Я старею, а конкурс взрослеет. Мне это очень приятно.
— Почти все деятели шоу-бизнеса пребывают нынче в коматозе от кризиса, не так ли? Как, на ваш взгляд, обстоят дела?
— В кризисе есть свои отрицательные и положительные стороны. Уходит все наносное, неэффективное, неталантливое, все, что случайно выскочило. Да, артисты будут меньше зарабатывать, меньше станет заказников и корпоративов, многие вспомнят, что такое кассовые концерты, но зато сразу станет ясно, кто и что умеет по-настоящему, кто и чего стоит на самом деле.
— Вы имеете в виду, что стоимость артистов в последние жирные годы нефтебума была сильно завышена за счет корпоративных вечеринок и заказников?
— Да, и раздута искусственно. Конечно, чем ты больше получаешь, тем лучше. Но сейчас просто наступает момент истины. Станет меньше корпоративов, зато будет больше кассовых концертов, которые смогут вытянуть только настоящие артисты. В последние годы расплодилась огромная масса тех, кто носился по заказниками с фонограммами, не дав в жизни ни одного настоящего концерта “на кассу”. Это же абсурд.
— А не душит ли костлявая рука кризиса всех без разбору. Вот вам разве легко было сохранить в этом году “Новую волну”? Насколько это было героическое усилие? И что теперь станет с конкурсом, который в прошлом многие называли уже “почти вторым “Евровидением”?
— Героизм нужен там, где нет порядка. Это сказал Черчилль. У нас нет героизма. Для меня было очевидно, что конкурс должен пройти, и пройти на том же уровне, что и всегда. Пока я буду этим заниматься, конкурс будет жить и развиваться. Это — моя жизнь, мое лицо и мое творческое видение того, что должен представлять собой музыкальный фестиваль. Что касается сравнений с “Евровидением”, то эти два проекта абсолютно не пересекаются. Там все-таки идет трансляция на всю Европу и даже за ее пределы, у них — конкурс песни, а у нас — конкурс исполнителей. Это два несколько разных подхода. Но есть одна вещь, которая нас связывает. Многие конкурсанты “Новой волны” выступали позже на “Евровидении”, а в последние два года появилась и обратная тенденция — после “Евровидения” артисты приезжают пробовать свои силы в Юрмалу. Пройти здесь в финал становится для них престижным.
— Вы обмолвились о новых проектах. Сочинять для Дмитрия Хворостовского — большой фан для любого композитора. Но какое волшебное слово должен был Крутой сказать Хворостовскому, чтобы всемирно признанный оперный “див” согласился на такой крутой вираж в своей карьере?
— Инициатива вообще-то исходила от него. Вначале он сказал: “Напиши что-нибудь для меня”. А когда было написано, мы поспешили в студию, записали три композиции, и после этого началось самое страшное. Он сказал: “Я потеряю свою публику, но то, что написал для меня Крутой, я буду петь, потому что мне это очень интересно”. Потом он сказал — а вот эта песня очень нравится его отцу, а когда другую песню услышала очень известная оперная певица из Кореи, то она вскочила на стол и стала танцевать. Поэтому, мол, будь что будет.
— Но ведь оперное и эстрадное пение — разные планеты. Насколько у Хворостовского получается петь ваши эстрадные песни?
— Ему не пришлось себя ломать. В плане техники удалось найти золотую середину. Это очень трудно объяснить словами. Надо слушать. И я очень счастлив, что осенью выйдет наш двойной альбом из 24 композиций и одного ремикса и пройдет концертная премьера. Будет красиво — симфонический оркестр, хор, рояль, один из лучших оперных баритонов мира. Это будет очень интересно и для меня, и для него. Мы работали над этим два года, и теперь у меня возникает ощущение, что то, чем я занимался до этого проекта, было ничем.
— А что с Ларой Фабиан? Во Франции перевелись композиторы?
— Не перевелись — ни во Франции, ни в Бельгии, ни в Канаде. Просто мне давно казалось, что я мог бы для нее что-то написать, но она до определенного момента в своей жизни не подозревала об этом. А когда появилась возможность познакомиться, я подарил ей свою инструментальную музыку и одну песню. В следующий раз она уже попросила специально для нее написать музыку, на которую сама сочинила стихи. Мы попробовали наш совместный труд на ее прошлых концертах в Москве, и публика приняла это очень хорошо. Как-то само собой возникло понимание того, что теперь должен быть полноценный совместный альбом. Все тексты будет писать Лара — на итальянском, французском, английском языках. Когда будет готов весь альбом, мы планируем совместный тур и по России, и по миру.
— У местных-то звезд в этой связи не умерла ли надежда поживиться еще хоть чем-то из-под пера народного композитора?
— Конечно, у меня сейчас все силы уходят на эти два проекта. К тому же я продолжаю работать над классическим альбомом. Это будет классика в моем видении — в стиле лаунж-музыки. Хочу сделать такой эксперимент по мотивам хитов, на которых учился в музыкальном училище. Если все удастся с этими проектами, мне бы потом хотелось вернуться к “своим баранам”, как говорят, тряхнуть стариной и, может быть, взять какого-то молоденького исполнителя и попробовать довести его до звездного уровня.
— Игорь Яковлевич, несомненно, вас поздравят в связи с юбилеем все — от мала до велика, от низов до самых верхов, и каждый в меру своей фантазии. Вот на одной церемонии вас недавно отметили победой в номинации “плагиат года”, и у вас даже хватило куража выйти на сцену и принять эту награду.
— Что поделаешь — издержки жанра. Жена мне на это сказала: “Ну что, слямзил у “Битлов”?”. На самом деле у меня никаких комплексов по этому поводу нет. Раньше я эти церемонии пропускал. А в этот раз мне позвонила Ксения Собчак и очень просила прийти. Обещала, что никаких подстав не будет. Я говорю: ну ладно, приду. А через день она перезвонила и сказала — я, мол, как девушка приличная, должна признаться, что прочитала сценарий, и вы там фигурируете в одной из номинаций. Не сказала даже, в какой.
— Ну, в какой именно, наверное, все понимали и без нее?
— Ну да. Но я раз сказал, что приду, значит, приду. А когда мне вручали эту “калошу”, я напомнил слова основоположника российского шоу-бизнеса Михаила Ивановича Глинки о том, что музыку сочиняет народ, а мы, композиторы, ее лишь аранжируем. Может, он, глядя в будущее, как раз и имел в виду мою “призовую” песню “Финансы поют романсы”? Кстати, песенка весьма злободневная.
— Ваш коллега по жанру и вечный соперник в номинации “плагиат” композитор Игорь Матвиенко сказал как-то, что плагиата в поп-музыке нет, а есть лишь расхожие музыкальные секвенции — вроде слогов, которые повторяются в разных словах…
— Конечно, плагиат есть, чего греха таить. Иногда сложно не повторить какие-то интонации, которые витают в воздухе или в творчестве других авторов. В этом и есть весь жанр легкой музыки, в которой нужны легкие, запоминающиеся мотивчики с повторяющимися и узнаваемыми интонациями. Для меня все-таки ближе повторять не ноты, а атмосферу. От этого не уйти.
— Когда вы были молодым начинающим композитором, кто-то из великих повлиял на ваше становление?
— В композиторском плане для меня всегда вершиной мастерства был Элтон Джон, в плане аранжировки — Куинси Джонс, в плане исполнительском — Джордж Майкл. Той музыке, которую делают эти люди, ни годы, ни мода нипочем. Это музыка — вечная, а они — классики своего жанра.
— В нашу музыку вы вошли годы назад в тандеме с певцом Александром Серовым. Ваш дуэт теперь тоже можно расценить как классику жанра?
— Саша до сих пор один из самых востребованных певцов. От того, что сейчас он не так часто мелькает в телевизоре, публики на его концертах становится только больше. Так же, как, например, и у Юрия Антонова. Хорошее вино с годами становится только лучше и ценнее.
Как признался господин Крутой в интервью «Аргументам и Фактам», «в прошлом году я не хотел праздновать свой день рождения в Юрмале. Тем более что закрытие проходило 28 июля, а мой день рождения - 29-го. Я жене сказал: “Полетели во Францию, там отпразднуем”. Но Басков с Киркоровым возразили: “Что это за Юрмала без твоего дня рождения?”. И в ночь с 28 на 29-е заставили гулять. Так что это уже больше не частное мероприятие, а общественный праздник».
|
