Муж Распутиной изменял ей с медсестрой
Бывший муж и продюсер Маши Распутиной Владимир Ермаков, с которым певица прожила почти двадцать лет, давно отошел от активной деятельности в шоу-бизнесе. Однако его звездное прошлое до сих пор дает о себе знать. Недавно у 64-летнего продюсера объявилась 22-летняя дочь, которую он якобы «нагулял» во время брака.
Владимир Ермаков начал рассказ издалека:
- Месяца три назад мой друг Вадим Просвирин пригласил меня на выступление некой группы. Еще до выхода музыкантов на сцену, я обратил внимание на их солистку - высокую и довольно упитанную девушку. «Прямо какая-то бригадирша», - подумал я. А после концерта Вадим признался, что пригласил меня ради этой певицы.
«Вспомни, ты был в 1986 году в Красноярске?» - спросил он. «Да, по поводу продажи импортных «клавиш»», - слегка удивился я. В то время хорошие музыкальные инструменты были в дефиците, и многие артисты их перепродавали, чтобы заработать лишнюю копейку. «А в красноярской больнице с колото-резаной раной плеча лежал?» - продолжил Вадим. «Несколько дней, - подтвердил я. - Плечо мне поранили в драке в ресторане, где мы с покупателями «клавиш» обмывали удачную сделку». «Ну а сексом с медсестрой по имени Настя ты в этой больнице занимался?» - не унимался друг. «Да откуда ты все знаешь?!» - ошарашено пробормотал я.
- В те годы я еще не был официально расписан с Распутиной, но несколько лет жил с ней в гражданском браке. В 1982 году у нас родилась дочь Лида, - продолжил рассказ Владимир Иванович. - А медсестра... Действительно, числился за мной такой грешок. На самом деле за нашу долгую совместную жизнь с Машей с моей стороны было всего две измены. Вторая - уже в конце 90-х - с преподавательницей Лиды Викой Клоковой, из-за которой мы с женой и расстались. А первая - как раз случилась в красноярской больнице. Вокруг меня суетились молодые медички в белых халатиках: делали перевязки, трогали за разные места. С одной из них у меня и завязалась любовь. Даже было желание увезти девушку в Москву. «Приедешь ко мне потом, или я за тобой вернусь», - сказал я ей, оставил телефон и уехал. Она не позвонила, и я благополучно забыл об этой истории.
«А солистка-то из группы тут при чем?» - никак не мог понять я. «Это дочь той самой медсестры из Красноярска, - огорошил меня Вадим. - Ее зовут Катя. И она утверждает, что ты ее отец».
- Моя реакция на это известие была двойственной, - продолжил Владимир. - С одной стороны, охватила какая-то подспудная радость. С другой - я забеспокоился, не кроется ли тут подвох. Мне и так хватает проблем с дочкой Лидой. Я пытался сделать с ней музыкальный проект. Но она забросила это дело - якобы, мама сказала, что ей петь не надо. В результате Лида попала в больницу с психическим расстройством, а ко мне вдруг пришли из милиции с обыском. Оказалось, дочка написала заявление, будто я ее бил, насильно постиг наголо, украл у нее все вещи. «Да зачем же ты это сделала?» - спросил я ее позже. «Мне сказали, что так надо», - ответила она.
С милицией мы разобрались быстро. «Вы же понимаете, что эта бумага написана человеком, который находится в психиатрической больнице? - сказал я следователю. - Вы хотите, чтобы я обратился на телевидение и в газеты?» Уже на следующий день мне прислали извещение о прекращении дела. Не исключаю, что все это было затеяно с целью посадить меня в тюрьму и с помощью Лиды завладеть моей квартирой. У самой-то дочери жилплощадь уже отобрали.
При разводе я отдал им с Машей почти все имущество. Себе оставил только квартиру и машину. А через год явилась Лида со словами, что ей негде жить. Я стал звонить Маше.
К телефону подошел ее нынешний муж Виктор Евстафьевич. «Что за дела?! - возмутился я. - Я отдал Маше миллионы. Почему у Лиды нет жилья? Купите ей квартиру! Это обойдется всего в 14-16 тысяч долларов». Мы ругались целый год. Потом Маша все-таки купила дочери квартиру. А когда жилье стало стоить $200 тысяч, родные уговорили Лиду от него отказаться. Это явно было сделано с нарушением закона. Ей сказали, что она будет жить с мамой, забрали из больницы.
Потом выписали ее из Москвы и прописали в подмосковный Сергиев-Посад. Когда Лида туда приехала, обнаружилось, что никакого жилья по этому адресу нет - стоит только какой-то развалившийся сарай. В итоге она снова пришла ко мне. «Зачем же ты подписала документы на квартиру?» - удивился я. «Я это сделала добровольно, - ответила она. - Мне квартира не нужна. Одна жить не могу». Какое-то время она оставалась у меня, хотя я сейчас не могу, как ее мама: спеть концерт и месяц жить на гонорар. Официально получаю лишь пенсию. Иногда подрабатываю уроками вокала. Слава Богу, потом Маша забрала Лиду к себе, и сейчас дочь вроде бы у нее.
- Сами понимаете, насколько настороженно я отнесся к новоявленной дочке из Красноярска, - вздохнул Ермаков. - Но решил познакомиться. Катя показала фотографию своей мамы Анастасии Михайловны. Увы, я даже не смог с уверенностью сказать - с ней ли у меня случилась любовь. Я запомнил только белый халат с вываливающимися из него прелестями и характерный «медицинский» запах. А лицо не отложилось в памяти.
«Откуда такая уверенность, что я действительно твой отец? - спросил я Катю. - У твоей мамы в тот период не было других мужчин?» «Она встречалась с молодым человеком, но именно тогда находилась с ним в ссоре и не видела его два месяца, - ответила девушка». Так что по всем подсчетам получалось, что ребенок этот действительно мой. «А почему твоя мать мне ничего не сказала?» - резонно поинтересовался я. «Сначала надеялась помириться с другом.
А когда все-таки собралась позвонить в Москву, вас показали по телевизору вместе с Машей Распутиной. И она не решилась вас беспокоить».
- Долгое время Катина мама никому не говорила о связи со мной, - завершает рассказ Владимир. - Лишь четыре года назад, когда Катя окончила школу и поехала учиться в Москву, она рассказала дочери, кто ее отец. «Ну а ты-то чего сразу меня не разыскала?» - поинтересовался я. «Боялась, что вы меня прогоните, - призналась Катя. - Хотела сначала чего-то добиться, чтобы прийти к вам уже не девочкой с улицы».
Вроде бы пока Катя от меня ничего не требует. Даже не настаивает на официальном признании отцовства. Но вокруг нее вьется множество шустрых молодых людей. Мало ли, что они могут напеть ей в уши. «Чего ты теряешься? - скажут ей. - Пусть папаша поделится с тобой жилплощадью!» В общем, не знаю, что мне теперь делать, - задумчиво вздыхает Ермаков, - то ли радоваться, то ли кричать: «Караул!»
Михаил ФИЛИМОНОВ, «Экспресс газета».
|
